Шесть оттенков пошлости. №3. Как вечера в России стали упоительными?

03.09.2018

В 1992 году на первом канале российского ТВ состоялась премьера публицистического фильма Станислава Говорухина под многозначительным названием «Россия, которую мы потеряли». Талантливый режиссёр, снявший в своё время «Тома Сойера», «Десять негритят» и «Место встречи изменить нельзя», «неожиданно» раскрылся как ярый антисоветчик и вылил обильное ведро помоев на всю советскую историю — досталось даже Великой Отечественной войне.

Шесть оттенков пошлости. №3. Как вечера в России стали упоительными?

Группа Белый орёл; концерт в Северодвинске

Перейти ко второй части статьи

Как известно, если ты стал на путь оголтелого антисоветизма, у тебя остаётся только два пути. Первый — вообще объявить всю российскую историю неправильной и начать заискивающе восхвалять западную цивилизацию. Второй — начать идеализировать дореволюционное прошлое России: мол, вот если бы не большевики, то мы всех бы догнали и обогнали (невесть откуда взявшиеся «славянские неоязычники» берут ещё глубже: «Если бы не христианство…»).

Говорухин пошёл по пути воспевания царской России и изрядно перестарался. Даже я, в то время заметно «контуженный» перестроечной пропагандой, изумлённо крякнул, когда услышал в фильме, как дореволюционные пролетарии обжирались паюсной икрой (мол, чего вам, хороняки, не хватало).

Шесть оттенков пошлости. №3. Как вечера в России стали упоительными?

Когда туман антисоветской пропаганды стал потихоньку развеиваться, фраза «Россия, которую мы потеряли» быстро превратилась в издевательский мем, направленный против поклонников «райского» прошлого.

Самих же поклонников стали называть «хрустобулочниками», но этот мем был взят из совсем другого произведения — «замечательной» во всех отношениях песни «Как упоительны в России вечера». Те, кто утверждают, что эта песня могла бы стать неофициальным государственным гимном, не так уж далеки от истины. Тренд, заданный Говорухиным, остаётся востребованным по сей день.

Впрочем, разгул «белогвардейщины» на эстраде начался ещё перед развалом СССР, когда на сцене появились Тальковы, Газмановы и Малинины с их «есаулами», «подъесаулами» и прочими «корнетами Оболенскими». Это выглядело так нарочито и смешно, что мы с другом не удержались от сочинения циничных пародий:

В Парижской таверне, с больной проституткой,
С бутылкой «Шартреза», мордой в чёрной икре,
Вспоминаю усадьбу, подожжённую быдлом,
И [censored] слёзы лью на заре…

Однако все наши шутки показались детским лепетом, когда я услышал «Как упоительны в России вечера» в исполнении группы БЕЛЫЙ ОРЁЛ. Один мой товарищ даже всерьёз утверждал, что такое нельзя написать всерьёз, что это — стёб, тонкая пародия.

Как упоительны в России вечера,
Любовь, шампанское, закаты, переулки.
Ах, лето красное, забавы и прогулки,
Как упоительны в России вечера.
Балы, красавицы, лакеи, юнкера
И вальсы Шуберта, и хруст французской булки.
Любовь, шампанское, закаты, переулки,
Как упоительны в России вечера.

Как упоительны в России вечера,
В закатном блеске пламенеет снова лето,
И только небо в голубых глазах поэта,
Как упоительны в России вечера.
Пускай всё сон, пускай любовь — игра,
Ну что тебе мои порывы и объятия.
На том и этом свете буду вспоминать я,
Как упоительны в России вечера.

И. Тургенев «Отцы и дети»:
«О друг мой, Аркадий Николаич! — воскликнул Базаров. — Об одном прошу тебя: не говори красиво».

Узнав, что текст написал т.н. «архидиакон» поэтического объединения «Орден Куртуазных Маньеристов» — Виктор Пеленягрэ, я поначалу с другом согласился (ведь «магистром» того же Ордена был Вадим Степанцов — лидер стёбовой группы БАХЫТ-КОМПОТ).

Однако позже, прочитав интервью самого Пеленягрэ, я понял, что иронией здесь и не пахло. Куда больше её в других текстах поэта, написанных для эстрадных исполнителей (см. «Дева-девочка» Сергея Крылова или «Пикадилли» Лаймы Вайкуле).

Началось всё с того, что Пеленягрэ захотел сочинить «лучший триолет в истории российской поэзии». Триолет — это стихотворная форма, состоящая из 8 строк и двух рифм (ABbA baAB). При этом определённые строчки должны повторяться (4-я и 8-я повторяют 1-ю, а 7-я — 2-ю). Поэтому оригинальное стихотворение, напечатанное в одном из сборников поэта, выглядело так:

ТРИОЛЕТ

Как упоительны в России вечера!..
Любовь, шампанское, закаты, переулки.
Ах, лето красное! Забавы и прогулки,
Как упоительны в России вечера.
Балы. Красавицы. Пролётки. Нумера.
И вальсы Шуберта, и хруст французской булки,
Любовь, шампанское, закаты, переулки,
Как упоительны в России вечера!..

Виктор Пеленягрэ:
«Сначала первая строчка звучала так: „Как упоительны в Самаре вечера“. Я приехал в Самару, тогда Куйбышев, на свадьбу к другу-поэту. Как известно, самые красивые девушки живут в Самаре. Вот и я познакомился с местной красавицей и сразу же потерял голову. Мы гуляли с ней по вечернему городу и были пьяны от любви. Тогда и родилась первая строчка…».

Сборник поэт подарил своему хорошему знакомому — композитору Александру Добронравову, а тот уехал с книжкой аж в США. Творческая командировка композитора затянулась на полтора года. И однажды июльским вечером 1996-го снедаемый ностальгией Добронравов наткнулся на «Триолет» и тут же сочинил на него витиеватую сентиментальную мелодию.

Александр Добронравов:
«Я понимал, что это „ядерный чемоданчик с кнопкой“. Понимал сразу. Когда я её написал, то расплакался в студии. Я понимал, насколько она будет близка слушателям в России».

Так как восьми строчек для полноценной песни явно не хватало, то, вернувшись в Россию, композитор попросил Пеленягрэ расширить текст. После чего стал подумывать, кому отдать этот беспроигрышный музыкальный хит. Добронравов даже показывал «Вечера» самой Алле Пугачёвой — та послушала, но никак на песню не отреагировала.

Более прозорливым оказался Владимир Жечков — крупный бизнесмен, который от скуки решил замутить собственный эстрадный проект под названием БЕЛЫЙ ОРЁЛ. Когда я впервые услышал это название, то не мог сдержать улыбки — мне тут же вспомнилась остроумная реклама одноименной водки.

Та самая, где пьяный мужик изображал то индейского вождя, то балерину, а на вопрос «Ты кто?» неизменно отвечал: «Я? Белый Орёл!» — и падал на землю.